Дорога к новой жизни - Страница 54

Что там произошло, никто толком не знает, а если знает, так помалкивает. То ли ему в голову моча стукнула, то ли время пришло избавляться от соратников и остаться единственным Светочем Лучшей Жизни и первым заместителем Бога, но вторая составляющая власти — Рублев, обеспечивающий бесперебойную работу заводов и фабрик, неожиданно скончался, причем открыто говорили про дырку в голове от пули. А потом обнаружился заговор против Захарова. Парочка его ближайших друзей загремела в тюрьму с нехорошими перспективами.

Митрич остановился и демонстративно выхлебал второй стакан водки. Призрак, заинтересованный неожиданным монологом, промолчал. В первый раз он слышал подобный рассказ. То есть в разговорах иногда что-то мелькало, но без подробностей — люди не любили об этом говорить. Сегодняшняя жизнь всех устраивала, а прошлого вроде и не существовало.

— Весь интерес, — продолжил Митрич, — что в таких случаях и не понять постороннему, был сначала заговор или он появился, когда стало понятно, что и за ближайший круг соратников не сегодня, так завтра возьмутся. Мемуаров такие ребята не оставляют, а даже и найдутся, пойди, проверь, где он там привирает. Каждому хочется выглядеть покрасившее перед читателями. Оправдать себя непреодолимыми обстоятельствами.

«Да, вообще-то я лично стрелял в затылок, но по приказу, и чувствовал при этом негодование перед неправильной политикой на этом этапе», — с сарказмом пояснил Митрич.

— Хотя, через абзац выяснится, что в маузере патронов не было, и он гордо прямо в лицо говорил зарвавшемуся тирану гневные слова. Другие правда этого не слышали, но у них с памятью от возраста проблема приключилась.

— А ты? — заинтересовано спросил Призрак.

— Я? — переспросил Митрич, — а я не лучше других.

Отслужил в армии свой срок обычным вованом...

— Чего?

— Внутренние войска. Обеспечение порядка внутри страны. В теории никакого отношения не имеет к вооруженным силам, а на практике и артиллерия с авиацией имеется, и в разные горячие точки сунуть могут. И посылали.

Нормально так отслужил, вернулся домой и загудел с приятелями по полной программе. Вот по пьяни, как водится, и залетел. Пошли еще добавить вечером в ближайший магазин, встретили другую веселую компанию прямо у собственного подъезда. Слово за слово — драка. Раз — и покойник. Вокруг куча свидетелей, приятели моментально испарились, и остается только ждать, пока придут и под белы рученьки кинут в черный воронок. Вот батя и сказал: «Уноси ноги. Теперь есть куда — в другие миры. Все лучше, чем сидеть».

Вот и прибыл сюда, как раз к началу местных разборок. Понравился чем-то Захарову, он меня к себе взял. В жизни так часто бывает, «Где родился? Где служил?». А, да мы практически земляки! От моего блокпоста до твоего всего полсотни километров было. Я вэвэшник и ты вэвэшник — это уже почти родственник.

Сначала у его заместителя личным шофером был. Ну, — взглянув на Призрака, пояснил Митрич, — ты все равно его не знаешь, пару лет назад скончался от естественных причин. Старость. И при начальстве, и нет необходимости с автоматом по разным опасным местам бегать. Потом у Смирнова во взводе служил, откуда и знакомы. Тоже бывший гвардеец Захарова. Сейчас и не скажешь, что вытворял. Остепенился, брюхо отрастил и про законы рассуждает. А тогда — самолично табуретки из под ног висельникам вышибал. Или, допустим, выстрелили по нам из дома — так Шмелем в окна, не разбираясь, есть ли там посторонние. Какие заложники? С нами такие дела не проходили, не демократы долбанные. Потом не то, что живых, и дома то никакого не было, одни обгорелые остатки.

Через пару лет кинули меня на усиление в полицию, как в свое время коммунистов посылали в разные милиции и КГБ. Да так удачно, что самое опасное время, пока они там выясняли, как дальше жить и кто править будет, в стороне отсиделся.

А потом, как у славян принято, была и перестройка с оттепелью, и зона с человеческим лицом, когда вожжи отпустили. Завод все равно не мог контролировать все и вся. Стало больше разных возможностей, и страх пропал. Тут я со своим отделом и принялся крышевать рынок. Сильно не наглели, еще хорошо помнили, чем это кончиться может. Сегодня у нас демократия, да кланы никуда не делись. Даже Захарову их искоренить полностью не удалось. А со временем начался и второй передел, когда мне предложили уйти по собственному желанию.

Оно ведь как? Знакомых с обеих сторон много, и хороших знакомых. В полиции тоже полно моих бывших товарищей, лучше спокойно договориться. Лишние проблемы никому не нужны. Я и сейчас могу к старым товарищам спокойно зайти и попросить об одолжении.

— И к чему ты все это? — спросил Призрак.

— А к тому, — наваливаясь локтями на стол и наклоняясь вперед, — пояснил Митрич, — что все мы дерьмом мазаные, а крови на мне столько, что по колено запачкался. Из-за большинства покойников я душой не страдаю, было, за что в ад их отправлять, но вот это... Он ткнул пальцем в протокол.

— И что такого? Не понимаю такой странной реакции. Я внимательно прочитал. Два трупа с огнестрельными ранениями, еще четверо зарезаны острым предметом, предположительно ножом странной формы. Одного подстрелили, потом дорезали. Еще один свихнувшийся, показаний дать не способен. Ничего удивительного, если он присутствовал, когда из охранника этого... он заглянул в протокол, — Васильева обрубок делали. Садист какой-то, пальцы отрезал на руках и нос с ушами. Почему глаза оставил не понять.

Странные следы босых ног, — Призрак хихикнул, — похоже, убийца раздел ботинки, чтобы не запачкать или у него оказался грибок между пальцами и зудело. Вон, даже экспертизу пытались делать, но ничего не поняли. Этот деятель так и пишет: «У человека таких ног быть не может». Хреновые тут криминологи. Пусть сходят сапоги с бибизян снимут, если найдут, а то они все босые. Проверят на соответствие стандарту. Говорят ступни у всех индивидуальные, не только отпечатки пальцев. Зато нашли во дворе собачью шерсть темного цвета. Непременно надо проверить, не болонка ли там оставила. Лучшие силы уголовной полиции и глубокие умы в недоумении.